| Переход к прозе Переход к поэзии Переход на главную страницу |
Целый месяц Иван Семенович
Сидоров, простой служащий, добивался приёма по личному вопросу у мэра
города. Мэр был человек занятой: то он был на открытии очередного
супермаркета, то вручал призы на соревнованиях местной секции сумо, а
то и просто отдыхал в отпуске. Наконец долгожданный час настал. Вечером
в квартире Сидоровых раздался официальный телефонный звонок из приемной
мэра и сладкий голос секретарши сообщил, что ему назначено на завтра,
на 15:00. Всю ночь Иван Семенович не спал, то и дело пил валерьянку,
два раза брился и без конца курил. И вот, за час до назначенного
времени, он надел белую сорочку, красный галстук, ни разу не надеванный
темно-синий костюм и туфли, начищенные настолько, что в каждой
отражалось по взволнованному глазу Ивана Семеновича. Его жена, Марья
Петровна, трясущейся рукой срезала этикетку с ценником с костюма,
смахнула несуществующую пылинку с плеча супруга, перекрестила его и
подала глянцевую папку с единственным листом бумаги внутри. Иван
Семенович гулко сглотнул и вышел из квартиры. На улице он сторонился
машин, собак и вообще всех предметов, которые могли невзначай испачкать
его костюм. О том чтобы воспользоваться общественным транспортом не
могло быть и речи. Вид Ивана Семеновича должен быть безупречен и
параден. Внешность секретарши мэра была призвана валить с ног любую особь мужского пола. Хотя Иван Семенович старался не отвлекаться на детали корпуса секретарши, ему не удалось с первой попытки нащупать ручку двери, ведущей в кабинет мэра. Дверь издала звук открываемого холодильника и распахнулась. - Здравствуйте, - произнес Иван Семенович, шагая через порог, пытаясь придать голосу твердость. - Добрый день, - сказал мэр, Федор Григорьевич Сергеев, приглашающе указывая рукой на ближайший стул. – Что у Вас? - У меня, собственно, вот. Заявление. – Иван Семенович достал сиротливый лист бумаги из глянцевой папки, подал его мэру и чуть было не промахнулся по предложенному стулу. Сидя он почувствовал себя увереннее. - Так-с, посмотрим, - Федор Григорьевич принялся читать заявление. По мере чтения, его брови ползли на лоб все выше, подбираясь к лысине. На мгновение Сидорову даже показалось, что они скрылись на затылке, но тут же вернулись на свои места и остановились, подрагивая, как бы размышляя: а не рвануть ли куда еще. – Но, Семен Иванович, на каком, простите, основании, Вы требуете установить себе памятник на центральной площади города? – Брови мэра собрались к переносице на совещание. - Там, в заявлении, все есть. За достижения. Они перечислены на другой стороне. Мэр перевернул лист и процитировал: «1. Помог перейти 37-ми старушкам на другую сторону улицы. 2. Собрал 1 тонну металлолома и 100 килограммов макулатуры. 3. Посадил 7 деревьев». Ну и так далее. Но, Сидор Иванович, этого маловато будет для памятника. - Может быть, Вы в числах сомневаетесь, Федор Григорьевич? – Иван Семенович достал из внутреннего кармана пухлую стопку потрепанных листков бумаги. – Старушек было на самом деле больше. Это уж потом я догадался с них расписки брать, для отчетности. Вот, не хотите ли взглянуть? - Что вы, Иван Сидорович, - я вам верю. – Но с деревьев Вы же расписки не могли брать? - Конечно, нет, но у меня есть соответствующие справки из профкома. Вот, пожалуйста. - Иван Семенович достал еще одну стопку листков. - Семен Сидорович, Вы меня не правильно поняли. Дело вовсе не в количестве, а… - мэр подумал бровями, – так сказать, в качестве. - Что старухи какие-нибудь не те? Других надо было переводить? Королевы к нам в город как-то редко попадают. - Мы работаем над этим, - сухо заметил мэр. – Вот если бы Вы подвиг совершили. Мы бы Вам, Сидор Семенович, тут же памятник установили. Посмертно. - Вы на что намекаете? Погибели моей хотите? - Нет, нет, что Вы! Я так, для примера. Но тогда нам было бы проще. Посмотрите статистику, Иван Семенович. Много ли людей добились памятника еще при жизни? Да еще за старушек! Было бы все так просто – каждый бы насобирал расписок и у нас вся площадь была бы битком набита старухами, то есть э… памятниками. - Но ведь никто еще не приходил к Вам с подобным заявлением. Значит, маловато насобирали или макулатуры, или старушек. - Нет, Семен Иванович, подвиг. Только подвиг. Идите и без подвига не возвращайтесь. Всего доброго. – Федор Григорьевич и его брови занялись бумагами, разложенными на столе, дав понять, что прием окончен. Иван Семенович вышел из мэрии, ослабил галстук и закурил. К нему обратилась какая-то бабулька, потеребив старческой рукой за рукав: - Мил человек, не поможешь пожилому человеку улицу перейти? А я уж тебе расписочку… - Э, нет, мать, некогда мне. Мне подвиг надо совершать. Тут над Иваном Семеновичем пролетел голубь и оставил метину на безупречно-синем костюме. Фантазия Сидорова нарисовала его памятник весь в подобных пятнах. А может быть и правда: ну его этот памятник?! Бабулька все еще стояла, не решаясь перейти улицу. Иван Семенович подошел к ней, галантно взял под ручку: - Идем, мать! - и перевел на ту сторону. Из ее расписки он смастерил голубя и запустил его над площадью. Сидоров вошел в свою квартиру, сунул папку в руки встретившей его жены. - Ну, как сходил, Ваня? – спросила Марья Петровна и ахнула, увидев голубиное пятно на костюме. - Потом, Маша, потом, - Иван Семенович прошел в гостиную, сел за стол, придвинул к себе чистый лист бумаги, взял ручку и начал писать: «Уважаемая Елизавета II...» |